Пролетая над гнездом…
Интересно я отметил День рождения! Не свой, а дорогого Ивана Сергеевича Тургенева, нашего орловского «всё», которому исполнилось 200 лет, и ради которого разнообразные местные чиновники устроили малобюджетные перформансы и другие креативные вещицы.
Просмотрев программу празднеств 9 ноября, я остановился на муниципальном театре «Русский стиль», ведь здесь замахнулись на Лаврецкого, то бишь, «лишнего человека» из премьерного романа Ивана Сергеевича «Дворянское гнездо». Это вам не шутки, ибо анонс прозрачно намекал, что в премьерном спектакле отец-основатель театра режиссёр Валерий Симоненко проведёт некую параллель между миром дворянских гнёзд XIX века и современностью.
Зрительный зальчик был переполнен. Не в малую долю за счёт выпускных классов школы № 2 под строгим надзором классных дам. Ну а что? Молодежь-де вовлечена в празднование 200-летнего юбилея великого писателя.
Конечно, почтили своим благосклонным посещением премьеры и околотеатральные люди, друзья и коллеги театра. Не заметил нигде, правда, я главного нашего тургеневеда и печальника «домика Лизы Калитиной», депутата Михаила Вдовина и вообще кого-то из отцов города и области. Ну, да ничего: цельный день пиариться на Тургеневе подустали. Простительно!
Как водится, перед премьерой в хорошем настроении выступил сам Валерий Симоненко. Он специально для поколения «младого, незнакомого» устроил краткий экскурс в историю русского театра. Оказалось, что всякие там Грибоедовы и Фонвизины с их ходульными героями, всеми этими Чацкими на котурнах: «Карету мне, карету…» – не то! И только Иван Сергеевич, этот новатор драматургии, создал «психологический театр». Не Ибсен, там, не Чехов – те были уже после, а именно Тургенев. И в этот ряд, ряд «психологический», своим спектаклем, дескать, влился и «Русский стиль».
Затем прозвучал третий звонок, и откуда-то с колосников развернулся экран, на котором под переливчатый детский смех пошли кадры руинированного дома Лизы Калитиной. Видимо, это был некий смелый реверанс в сторону беззаботных чиновников от культуры, последний и самый именитый из которых недавно так скоропостижно покинул Орловщину.
Потом сбоку зазвенел засов и через входную в театральную залу дверь, натурально преобразившуюся в решетчатую дверь камеры, конвоиры ввели типичного нового русского: упитанного, как и подобает. За ним вошла строгая, в изящном синем мундире работница прокуратуры. Она зачитала протокол, и оказалось, что это – житель Орла, гражданин Лаврецкий, и он как-то совсем не по-рыцарски обошёлся со своей женой, наставив ей бланшей под оба глаза и пяткой угодив в ключицу. Следователь Лиза Калитина, над фамилией которой не преминул подшутить начитанный верзила, была строга и «шила» Лаврецкому уголовную статью (ох, напутала следователь, – подумал я из мужской солидарности, – нынче-то Госдума декриминализировала семейные разборки!).
Когда Лаврецкого увели, к даме тут же подкатил какой-то высокий чин из органов, видимо, аватар тургеневского статского советника Паншина, и стал домогаться с нею брака. Но без последствий.
Тут засветилась главная сцена, и до меня дошло, что за двухъярусная кровать белела, как парус одинокий, на протяжении и прерлюдии, и всего спектакля. Это же шконка! – ошалело понял я, когда на сетке задом к зрителям улёгся новый русский Лаврецкий. Произошло затемнение и… То ли в воспалённом мозгу арестанта, то ли из какого фантастического портала времени в позе умирающего лебедя явилась та самая прокурорша, но теперь в белых призрачных одеждах, выгодно подчёркивающих бедра и грудь.
Детина вскочил, едва не наступая на тургеневскую барышню, и вдруг заговорил языком девятнадцатого века. Суть монолога этого бизнесмена и домашнего деспота сводилась к тому, что, мол, надо жить чистой жизнью и пахать землю! Дева в это время встала, раскинув широкие белые крылья рукавов, как бы демонстрируя ангельскую чистоту…
Так и продекламировали весь спектакль на фоне шконки сильно прореженные персонажи объёмного романа «Дворянское гнездо» кусочки тургеневского текста, что, скорее, походило на некие актёрские этюды творческой мастерской маэстро Симоненко, ходульные амплуа. Вот Марфа Тимофеевна в исполнении заслуженной артистки Татьяны Симоненко, не замечая новорусского «прикида» Лаврецкого и «камерной» обстановки сцены, в одеянии старосветской помещицы прилежно отыграла типичную гранд-даму. Антон, слуга Лаврецкого, в исполнении артиста Александра Липова на фоне выморочной обстановки с кроватью вполне убедительно изобразил нам «комика». Артист Александр Столяров в роли Михалевича, давнишнего друга Лаврецкого, весьма талантливо представил «резонёра», объяснив всё про «духовные скрепы». Правда, сия мизансцена с расстеленной в убогой обстановке газеткой со съестным, вопреки задумке, больше напоминала картины недавно почившего Оскара Рабина времён бульдозерной выставки…
Зачем режиссёр продемонстрировал нам «живые картины» из «Дворянского гнезда», не озаботившись ни драматургическим напряжением, ни интригой, ни трагическим несовпадением долга, чести и чувства, что так тонко и больно передал ажурный текст Иван Сергеевича Тургенева, – Бог весть! Но в ряду бездарных и пустых мероприятий в Орле это было не самое худшее. Интересно только, какой сумбур вместо музыки тургеневской прозы вынесли после посещения театра бедные школьники?
Кстати, насчёт музыки. С обещанным психологизмом, если не считать завораживающих гипнотических пассов и трансперсональных состояний актрисы Любови Литвиненко в роли барышни Лизы, театр «Русский стиль» явно промахнулся. Впрочем, из-за постоянно звучавших за сценой этнических русских распевов спектакль получился вполне «атмосферный».
Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Одноклассниках и ВКонтакте.
