Раскрыта тайна квартиры №24 в Орле
В конце 90-х в Орле в типовой пятиэтажке появилась необычная квартира под номером 24. Каждую пятницу из бытовой однушки она превращалась в место паломничества творческой молодёжи. Музыканты, художники, поэты, будущие актёры, театралы и просто неравнодушные к искусству юноши и девушки приходили сюда и творили. В однушке рождались идеи о выставках, рок-концертах, первых орловских перфомансах и флешмобах. Квартира №24 превратилась в неординарное для провинции явление, окутанное таинственностью и некой мистичностью.
Нетипичная однушка
Квартира №24 себя особенно не афишировала. Её адрес не раздавался направо-налево. Потому и выглядело всё туманно и таинственно, чем ещё больше привлекало к себе внимание.
Посвящённые ехали практически на окраину Орла. Там, в неприметной пятиэтажке, заходили в убитый подъезд, поднимались на третий этаж, звонили в расписанную странными рисунками дверь и оказывались на пороге творческого мирка. Звучали голоса, музыка, стихи, в углу писались картины, на полу оформлялись афиши, на кухне репетировали образы… Такая вот коллаборация. Подстать этому и интерьер: шторы на нитке, расписанные непонятными петроглифами и рисунками-подмалёвками, люстра из дерева в виде скелета не то птицы, не то рыбы… Артобъекты были повсюду.
Самые разные творческие люди заполняли своими мыслями нетипичную однушку. Это была богема. Но не в худшем своём проявлении, не золотая молодёжь, скучающая от избытка денег. Это были молодые творческие люди, которые пытались себя неформально продвинуть, заявить о себе.
Лидера в этой тусовке не было. Никто никому не диктовал условий. Был костяк активистов, которые объединились вокруг хозяина квартиры. И было одно главное правило: хозяин квартиры просил лишний раз о ней не распространяться. И уж если кто-то кого-то новенького приглашал, это обсуждалось с хозяином. Дело в том, что в квартире сбор творческой молодёжи проходил по пятницам, в остальное время там жил человек, вёл свой быт, и конечно, ему не хотелось, чтобы в его жилище приходили первые встречные.
Без манифестов и глобальных целей
Теперь о хозяине. Наверное, надо быть неординарным человеком, чтобы замыслить подобное. Так и есть. Хозяина звали (и зовут) Сергей Иванчук. На тот момент он был курсантом Военного института правительственной связи (ныне – Академия ФСО РФ) в Орле. В юности занимался в художественной школе, играл в ансамбле. Но выбрал отнюдь не творческую профессию. И в определённый момент его творческое начало взбунтовалось: то ли не могу больше, то ли хочу большего. Вместе с братом поехал в Москву, погулял по Крымскому валу, где толпа художников продавала свои картины, вдохновился и понял, что искусство – нечто большее, чем преподаётся в учебниках. И собрал вокруг себя творцов.
– Я не помню процесс этого собирания, но он случился, – вспоминает брат Сергея – Михаил Иванчук. – У нас не было никаких манифестов, глобальных целей. Тема нашей тусовки была одна: самовыражение через искусство. Все мы были студентами от 18 до 23 лет. Молодость, задор, идеи в нас кипели, поэтому случалось много интересных вещей.
Не секта, но параллельный мир
В обычную пятницу в квартире сосуществовало человек 15. Но порой она набивалась до 30. Вот в такой вечер в ней оказался, например, известный ныне в Орле музыкант Сергей Гриненко.
– Получилось всё случайно. Я пытался собрать первый музыкальный коллектив, и гитарист предложил пойти на день рождения в одно забавное место. А у меня и денег-то не было, поэтому решено было захватить с собой что-нибудь из дома. Друг этот в итоге отвалился. А я взял банку вишнёвого варенья и пошёл в никуда. Волновался, – признаётся Сергей. – Меня потряс убитый подъезд и расписная дверь. Звоню в неё. Мне открывают: “На день рождения? Проходи”. И я оказываюсь в странном, но явно творческом месте. Авангардный декор, невероятные артобъекты повсюду. Картины по стенам. Люди пьют чай, разговаривают. Я сказал, от кого пришёл, поздравил именинника и остался на чай. От первого пребывания в квартире у меня было странное ощущение: не секта, но какой-то параллельный мир.
После этого вечера Сергей каждую пятницу брал пакет сахара или чая и ехал в квартиру № 24. Примечательно, что ни пьяных оргий, ни буйств в этой однушке никогда не было, поэтому соседи не жаловались. А “квартиранты” пили именно чай. На день рождения приносили вино и портвейн. И чем больше человек собиралось, тем тише все старались себя вести.
Заряд на позитив и свет
Сергей убеждён, что квартира для каждого “квартиранта” была своеобразным зеркалом. Ты мог представить свою работу, и ей давалась честная, объективная оценка людей, которые не старались с позиции официальной критики тебя уничтожить или вознести, а “по чесноку” высказывали своё мнение.
– Ценно было то, что я со своим желанием на тот момент – стать лучшим музыкантом Вселенной – чувствовал себя неуютно и непонятно. Родители музыкальных немейнстримовых увлечений не поддерживали, творческих друзей не было. И тут вдруг оказывается, что я такой не один, и все мои идеи готовы выслушать и по возможности воплотить в жизнь. А когда ты не один, становится проще, – признаётся музыкант.
Квартира была полным антиподом привычному в советском обществе понятию культуры. Это была, скорее, контркультура. Но те, кто её нёс, прекрасно понимали, что ответственны за ту эмоцию, которую вызывали в зрителе. Поэтому никто из “квартирантов” не припоминает художественных или фотографических работ, стихов, музыкальных номеров, которые бы носили агрессивный или чёрный характер. Это был в основной своей массе заряд на позитив и свет.
Собственно, и квартира впустила в себя таких “квартирантов” не случайно. Нужно помнить конец 90-х. Тогда о культуре, об искусстве забыли, страна выживала и люди вместе с ней. Было серо, уныло и порой присутствовала безнадёга. Наверное, у братьев Иванчуков сработала чисто инстинктивная штука: один в поле не воин. К тому же, в это время объединялись различные субкультуры – панки, хиппи и т. д. И кучкование молодёжи у того или иного неформального творческого полюса было распространено.
Но уникальность квартиры была как раз в том, что на ней собирались абсолютно разные люди, которые друг от друга чем-то обогащались и помогали друг другу в творческой реализации. По принципу: в любом месте веселее вместе. Да и проще так было, в том числе финансово.
Из квартиры – вон
– Сначала творческий процесс генерировался внутри квартиры, а затем ему там стало тесно, и он вышел за стены однушки, – вспоминает Михаил Иванчук. – Одним из первых проектов стала пробная выставка художественных работ в магазине у Александровского моста (название его затерялось в памяти). Книга отзывов тогда собрала немало положительных оценок.
Потом была крупная и резонансная выставка художественных работ в молодёжном центре “Полёт”. На ней была пресса, в том числе телевидение.
– Помню на выставке в «Полёте» был ряд картин уже профессионального художника Ивана Савельева. Работы выполнены, наверное, в стиле экспрессионизм, – яркие, мощные мазки. Подходят к ним 10-13-летние подростки, смотрят и один другому говорит: “Небрежно картина написана!” А подошёл бы человек, обременённый знанием, и началась бы деконструктивная критика… Школьников тогда больше привлекали фэнтезийные работы. И среди “квартирантов” были очень техничные ребята. Один из них сейчас живёт в Германии, занят в серьёзной игровой индустрии, – рассказывает Михаил Иванчук.
После этой выставки “квартирантам” стали поступать предложения. Так, была организована выставка в краеведческом музее в Ливнах.
В квартире зародилась идея и о рок-фестивале. Он состоялся на базе “Научприбора”, назывался “Рок-24”. Под таким названием он вышел один раз, зато на его “дрожжах” вырос фестиваль, известный в Орле как “Рок-сайд”.
– Кстати, ко всему, что творилось в квартире, уместна реплика известного дизайнера – уроженца Орла, основателя московской арт-студии «Да» Ивана Клейменичева – автора логотипа, использованного в праздничном оформлении к 450-летию областного центра. Он побывал у нас на квартире и сказал: “Ребят, я вам так завидую! Вы настолько не зашорены правилами, что в состоянии рождать по-настоящему интересные идеи”, – вспоминает Михаил.
Скепсис и веселье
Выпустили самиздатом “квартиранты” и две книги стихов. Над одной из них работала ныне известная в Орле дизайнер Светлана Каськова.
– К тому времени я окончила художественное училище, училась на худграфе в институте, писала собственные работы, которые уже продавались. То есть я уже прошла определённый творческий путь. И мне казалось, что на квартире молодёжь всякой фигнёй занимается. Думала: “И на что они претендуют, чего хотят? Это всё не нужно никому”. Поэтому к тому, что там делалось, относилась скептически. Но было очень весело, – признаётся Светлана. Благодаря ей сохранился уникальный архив фотографий, афиш, работ “квартирантов”, созданных на квартире.
Первая книга стихов была маленькая, всего несколько авторов. Издали её “на коленке”, распечатали на принтере. А потом набрали огромное количество материала. Светлана верстала как раз вторую книгу, она же её и проиллюстрировала, в том числе забавными детскими рисунками своего ребёнка. Книга получилась внушительная. Но в широкий свет она так и не вышла.
Расстройство Владимира Вараксина
Ещё одним ярким событием стал перфоманс в ТЮЗе.
– Одна из участниц квартиры была знакома с дочерью худрука театра Александра Михайлова – Марией, которая на тот момент работала художником театра и периодически заглядывала на квартиру, – вспоминает Михаил Иванчук.
Уже мало кто точно может вспомнить основную мысль и подоплёку того перфоманса, но было что-то про потребление искусства зрителем. “Квартиранты” подготовили концерт, было общение с залом и много импровизации, задавались провокационные вопросы.
– Самый запоминающийся и острый момент был, когда Вова Вараксин, вживаясь в роль “потребителя искусства” съел бутерброд с маслом – не простым, а живописным – обычное масло смешали с синей ФЦ – ядрёной масляной краской, – вспоминает Михаил Иванчук. – К счастью, для Вовы всё обернулось лишь небольшим кишечным расстройством…
К слову, Владимир Вараксин какое-то время жил в квартире № 24 после того, как она свернула свои творческие посиделки. Вместе с Михаилом они даже записали несколько треков. Тогда началась волна компьютерной записи. На квартире появился компьютер, но нужен был хороший микрофон, фильтр. Всего этого у ребят не было.
– У нас был микрофон, который был скорее предназначен для записи барабанов или пианино, чем для голоса. А вместо фильтра использовали носок. Стойки не было, всё свисало с потолка на проволоке. Помню такую картину: стоит Вова Вараксин и поёт в носок, – рассказывает Михаил.
Была у Михаила попытка на базе «Полёта» собрать театральный коллектив, так как он по образованию театральный режиссёр.
– В институте культуры на тот момент не существовало учебного театра. Однажды я давал интервью в газету и произошла несимпатичная история. Я как раз говорил, что нам не хватает в институте учебного театра, но мои слова серьёзно отредактировали, мысль исказили. За это интервью меня почти что выгнали из института, как борзописца, – с улыбкой вспоминает Михаил.
Но коллектив для учебного театра собрать не получилось, всё упёрлось в оргмоменты, которые так и не удалось решить.
Обошлось без драм
Квартира № 24 как пристанище творческой молодёжи, просуществовала несколько лет. Сошла на нет по одной причине: большинство “квартирантов” закончили учёбу и стали двигаться дальше в других городах и даже странах. При этом, на самой квартире не было конфликтов, развалов, расколов. Словом, обошлось без драм. Квартира №24 стихийно собралась, стихийно действовала и также стихийно разошлась.
– При этом, люди нашли дело в жизни. Не могу назвать ни одного из “квартирантов”, у которого сломалась судьба, или кто-то потерялся в этом мире. Все чувствуют себя хорошо, – говорит Михаил Иванчук. – Знаю, что некоторые девчонки хорошо устроились в Европе. Кто-то из ребят стал дизайнером интерьеров, кто-то пошёл в рекламу, кто-то – в моушн-дизайн.
– Артур Шаура занимается фотографией и видеосъёмкой, поёт в мужском хоре “Лик”. Роман Рычкин живёт в Питере, занимается 3D–интерьером. Сергей Пузырёв стал главным режиссёром театра “Свободное пространство”, Мария Семак – корреспондент ГТРК, Алексей Игнатьев – известный фитнес-тренер в Орле, сейчас работает в Москве, – дополняет Светлана Каськова.
В музыке продолжают жить “квартиранты” Сергей Гриненко (группа “Jimmy Woodser Blues Band”) и Владимир Вараксин. У последнего сложился замечательный творческий тандем “VARRAVA” с музыкантом Алексеем Ракитиным, который тоже в свое время пару раз заглядывал на квартиру № 24.
Как говорят его поклонники, он – “RockStar” нашего времени! Все, кто хотя бы однажды был на его концерте, раз и навсегда становятся верными адептами всепоглащаюшей энергетики, мелодизма и драматизма его чертовски пленительных мини-спектаклей. Особый “дикий нрав”, уникальный голос, глубина и плотность текста, и во всем любовь. Он уже стал орловской легендой!
– У Вовы Вараксина есть дар находить нужных людей, и вместе с ними создавать нечто замечательное. Он не может не цеплять, – говорит Михаил Иванчук.
Хозяин квартиры Сергей Иванчук уехал в Москву. Он снял погоны, в данный момент занимается моушн-дизайном (анимационной графикой), часто сотрудничает с братом Михаилом. Вместе они создают видеоконтент для крупных мероприятий, в основном, концертов. Работали с Volkswagen Polo при запуске продаж автомобилей в России, соприкасались с концертной деятельностью Полины Гагариной, Александром Реввы (Артура Пирожкова) и т. д.
А что же с самой квартирой? В ней до сих пор живут люди. Но сейчас там никаких творческих потрясений не происходит. Хотя наверняка какие-то её уголки хранят астральные или ментальные отметины всего того невероятного, что в ней происходило 20 лет назад.
Интригу адреса квартиры №24 мы сохраним. Пускай это останется тайной этого удивительного явления Орла.
Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Яндекс.Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Одноклассниках и ВКонтакте.