Командир «Бригады Катукова» Денис Орлов: «Под Киевом мы находили лабораторию по разработке ядерного оружия»
Несколько лет назад в публичном поле Орловской области появился человек, которого, пожалуй, можно назвать олицетворением праздника День защитника Отечества – молодой красивый ветеран СВО с большим количеством наград Денис Орлов. И хотя на публичных мероприятиях он появляется довольно часто, жителям Орловщины мало знаком.
Как Орлов попал в Орловскую область? Зачем создали «Бригаду Катукова»? Стоит ли отправлять проворовавшихся чиновников на СВО, и как должна закончиться спецоперация? Об этом и многом другом – интервью с Денисом Орловым.
– Впервые в орловском публичном поле Вы появились весной 2023 года, после назначения в «Движение Первых». Кто предложил Вам работу на Орловщине и почему согласились?
– До переезда в Орловскую область с этим замечательным регионом меня связывала только моя фамилия (Денис Орлов – москвич – прим. ред.). Но с губернатором Орловской области я был знаком с 2013 года, когда он ещё был депутатом Московской городской Думы. Я был тогда школьником, но очень активным. И так получилось, что мы познакомились на одном из общественных мероприятий, обменялись телефонами, и я про это благополучно забыл. Забыл до того момента, пока мои подразделения (Денис Орлов – кадровый офицер – прим. ред.) не вышли из-под Киева. Как сейчас помню, мы стояли в Белгородской области, я хаотично перебирал записную книжку, искал, кто может оказать нам гуманитарную помощь – были крайне нужны тепловизоры. И случайно наткнулся на фамилию Клычков, вспомнил, что Андрей Евгеньевич, вроде как, стал губернатором, и решил ему написать.
К моему удивлению, он мне ответил, и через неделю гуманитарный груз привезли к нам на позиции. Больше скажу, ещё через три недели в соединения ВДВ пришло 35 тонн гуманитарного груза. Очень приятно было видеть эти коробки с надписью: «Из Орловщины с любовью». Понимаешь, что всё – благодаря конкретному человеку и всем неравнодушным жителям Орловской области. Для меня это стало культурным шоком.
Уже после ранения и после того, как я заново научился ходить, первое, что сделал, это поехал в Орловскую область сказать спасибо всем людям, которые нам помогли. Это было 6 сентября 2022 года. И вот с тех пор у меня образовалась некая связь с Орловской областью.
После того как Клычков узнал, что я больше не смогу служить в армии, он предложил мне работать с молодёжью здесь, в Орловской области, и заниматься патриотическим воспитанием. Естественно, я согласился.
– Вы под диплому – замполит, окончили военный вуз по специальности «педагогика и психология». Почему же решили пойти в общественную организацию?
– Скажу честно: поскольку я владею арабским языком, мне предлагали перейти в частные компании с заработной платой в разы больше, чем в «Движении Первых», но из чувства благодарности орловцам я не мог себе позволить работать в другом регионе. Потому что орловцы, действительно, показали мне, что такое единство и помощь фронту.
Работа со школьниками входит в перечень моих гражданских специальностей. Я – социальный педагог и имею право работать с детьми и молодёжью, это мои прямые должностные обязанности. Я прекрасно понимаю, что служить стране можно по-разному. Поэтому продолжил её на гражданском поприще.
– Но Вы продолжаете выполнять какие-то задачи, связанные со СВО?
– Я не могу быть военнослужащим при всём желании, моя воинская категория – «Д». Но мне предложили очень интересную возможность взять на себя, будучи гражданским, командование настоящими боевыми подразделениями. И с его помощью выполнять задачи оперативно-тактического назначения. В том числе за линией боевого соприкосновения.
Конечно, если мы говорим о СВО, в моей личной парадигме жизни это стоит на первом месте. Воспитывать детей можно и нужно, за молодёжью у нас будущее, но воспитывать детей мы будем, когда закончится СВО. Сначала нам нужно победить.
– Поэтому Вы согласились на должность командира «Бригады Катукова»? Кто предложил? Или народная дружина – Ваша идея?
– Начнём с того, что создание такого формирования, как народная дружина, – это идея народная. Летом-осенью 2023 года начались массовые обращения орловцев к губернатору. Помню, как идейные ребята записывали видеообращения. Я знаю, что к губернатору подходили с этим вопросом на улицах. На тот момент это был запрос общества. К тому же подобные соединения на тот момент активно формировались у наших соседей – в Курске, Белгороде и Брянске.
И когда глава региона решил, что нам нужно нечто подобное, он пригласил меня и предложил взять эту обязанность на себя. Хочу сразу отметить, я это говорю всегда: «Бригада Катукова» не имеет ни муниципального, ни регионального, ни федерального финансирования. Мы не заявлялись ни на один грант, и у нас нет никаких ставок. То, что у нас были обучены несколько тысяч человек, – это исключительно на идейных основаниях.
Сейчас у нас порядка 35 человек участвуют в СВО непосредственно, троих дружинников мы потеряли во время боевых действий, есть раненые. Ещё более 40 дружинников участвует в боевой работе там, где работаю сейчас я.
– А насколько такая народная дружина необходима в нашем регионе, который не является приграничным?
– Здесь можно судить просто: мы граничим с Курской областью, а враг сейчас находится на Курщине, мы уже стали приграничными. Да, когда формировалась бригада, этого не было. Но задумайтесь, насколько тогда были дальновидны эти идеи, что такие сценарии прорабатывались.
Я общался с представителями нашего регионального оперативного штаба и скажу откровенно, что деятельность «Бригады Катукова» очень высоко оценивается. Прекрасно понимаю, что в случае чего мы не остановим механизированные или танковые бригады, но задержать пехотные подразделения, применяя дроны, снайперские подразделения, мы вполне можем.
Помимо этого, мы оказываем помощь государственным органам в гуманитарной поддержке населения. Когда случилось вторжение в Курскую область, бОльшую часть вынужденных переселенцев здесь встречала «Бригада Катукова». Наши дружинники сутками находились на вокзале. Когда приехал первый поток, наши ребята были с ними до половины пятого утра, хотя в 7 утра им на работу.
Также наши дружинники регулярно работают в военных госпиталях, там, где не хватает рук. Люди берут для этого отпуска, отгулы…
Мы даже не предполагали, что наше формирование будет иметь такие возможности и долгоиграющие перспективы. Мы думали, что бригада перерастёт в какой-нибудь учебный центр, а здесь получилось массовое региональное движение. И создание этого движения, по моему мнению, было абсолютно верным.
– Первое время «Бригада Катукова» неоднократно подвергалась критике из-за якобы непрофессионализма инструкторского состава. Как вообще происходило формирование бригады?
– У меня всегда возникает вопрос: а кого вы хотите здесь увидеть в качестве инструкторского состава на начальном этапе? Инструкторы экстра-класса либо находятся в учебных центрах, либо им нужно платить серьёзные деньги, а я уже говорил, что денег у нас вообще никаких нет. Так что мы формировали команду из тех, кто участвовал в СВО, выполнял добровольческие контракты, кто сам когда-то где-то учился, а также из действующих сотрудников силовых структур. И потихоньку сформировали пул инструкторов действительно качественных. По оценкам некоторых военкоров, у нас очень сильные позиции по отдельным дисциплинам. Сильная тактическая медицина – одна из лучших, наверно, среди добровольческих формирований. У нас одни из сильнейших операторов БПЛА. Это факт. У нас неплохая тактическая огневая подготовка. Причём нам завидуют наши коллеги из Курска и Белгорода. Они к нам приезжали по обмену опытом.
– Каким вы видите будущее «Бригады Катукова» после окончания СВО?
– Самая главная цель «Бригады Катукова» – формирование народного ополчения и партизанского движения. Это самое главное. Задача актуальна в период СВО. После нашей победы тот комплекс мероприятий, который проводится сейчас, будет неактуальным. И я, и дружинники это прекрасно понимаем. Мы готовы будем проводить уроки мужества, обучать всех желающих различным навыкам, но задача по подготовке народного ополчения отпадёт. Оставлять бригаду можно будет как общественно-патриотическую организацию.
– Вы участвовали в специальной военной операции, можно сказать, с первых дней. С какими ощущениями вы туда отправлялись?
– Я вернулся из очередной командировки из Сирии в начале декабря 2021 года. Батальонно-тактические группы моего полка и дивизии, которые были на учениях в Беларуси, к тому моменту уже были сформированы. Я несколько раз просил руководство включить меня туда, но получал отказ. Но я всё-таки добился отправки на СВО и убыл туда 10 марта 2022 года.
Мне предлагали уехать на Ближний Восток вместо СВО, за две недели до моего ранения мне предлагали это второй раз. Я прекрасно осознавал, что в Сирии было намного безопаснее. Я также понимал, что боевые действия в Украине не имеют аналогов в современной истории. И понимал, что могу не вернуться с этих боевых действий. Но самый важный фактор для меня – осознание, что твоё подразделение находится без тебя, командира. Ты офицер, ты должен быть со своими людьми, ты должен выполнять свои обязанности как командира, я так считаю. Это было моё решение.
Если говорить о чувствах, то когда стало ясно, что я точно отправляюсь в зону СВО, я находился в Рязани. Я отпросился 8 марта со службы, купил дерево Бонсай, какие-то подарки, цветы и поехал к родителям в Подмосковье поздравить маму. Почему взял Бонсай? Потому что предполагал: если не вернусь, то будет такой вот символ, который останется после меня.
– С каким чувствами читаете новости о возможном скором завершении СВО? По Вашему мнению, стоит ли вообще ждать завершения конфликта в ближайшее время?
– К сожалению или к счастью, никто не знает, какие есть договорённости между президентами России и США. Если будет разыграна партия, которая приведёт к достижению всех поставленных нами целей, то, безусловно, это будет победой, которая приведёт к прекращению кровопролития, гибели наших ребят. Конечно, это большой плюс.
Но я переживаю, что интересы Трампа будут слишком объёмны и достигнут размеров, на которые мы не сможем пойти. Тогда есть риски перерастания конфликта во что-то ещё более серьёзное.
– Вы сами чего бы хотели больше: чтобы быстрее завершились боевые действия, или чтобы все поставленные цели были достигнуты?
– Для меня, как для военного, прежде всего – достижение целей. Понимаю, что эта фраза вызовет большое количество негатива, но я сам искренне в это верю. Я считаюсь военным преступником, нахожусь в международном розыске, информацию обо мне и моих близких СБУ и ГУР передали ЦРУ. Я прекрасно понимаю риски, которые есть вокруг меня из-за моей работы. И я готов идти дальше с этими рисками, чтобы цели были достигнуты.
– А Вы ясно видите цели, которых наша страна добивается на СВО?
– Скажу своё сугубо личное видение как человека, который хоть и ушёл со службы в статусе младшего офицера, но пишет кандидатскую по геополитике. Наверно, полноценным виватом было бы присоединение к нам Николаева, Одессы, Харькова, Чернигова и Сум с учётом, конечно, тех республик, которые уже были включены в состав нашего государства. В этом случае мы полностью достигнем целей, которые ставим. Плюс, конечно, нейтралитет Украины и отсутствие стремления вступления в НАТО, чтобы она перестала представлять для нас угрозу, а она представляла.
Под Киевом я со своими ребятами находил лабораторию по разработке и производству ядерного оружия. Я видел документы, поднимал жёсткие диски с компьютеров, находил бейджики учёных, которые этим занимались, видел письма с украинской стороны в адрес США и Великобритании с просьбой помочь в разработке ядерного оружия. Мы очень быстро шли, они не успели уничтожить эти данные. Да, сейфы с документами особой важности они вынесли, но часть того, что мы получили, мы передали высшему руководству и органам госбезопасности.
Риски были и очень серьёзные, и больше, чем нам кажется.
– Что думаете о сложившейся на сегодняшний день тенденции отправки в зону СВО людей, попавших под уголовные дела?
– Скажу довольно банальную мысль, но свою собственную. Я изначально был противником идеи того, чтобы людям, которые призывались из мест лишения свободы, предоставлять срочные контракты – помилование за полгода. Изначально нужно было выстраивать работу таким образом, что человек призывается – и до победного. Если он искупает вину кровью, тогда можно рассмотреть вопрос помилования.
– Речь идёт о ранении?
– В том числе. Именно так работали штрафбаты в Великую Отечественную. То есть во сколько бы боёв ты ни сходил, пока не будешь ранен и не искупишь вину кровью, ты из штрафбата не уйдёшь. Здесь стоило сделать аналогичную систему, которая позволила бы по-настоящему искупать свою вину перед обществом.
Есть, конечно, осуждённые по экономическим статьям, но есть люди, которые отбывали срок по тяжким статьям. Они намного опаснее. Нужно было создавать такие условия, чтобы в боевых штурмовых подразделениях эти люди присутствовали. Причём не просто целые отделения создавать из бывших сидельцев, а разбавлять их. Нельзя их собирать в одном месте, потому что у них начинается возвращение к преступной иерархии. Не всегда, но довольно часто это случается.
И мне рассказывали ситуации как о проявлении мужества и героизма со стороны таких людей, так и об отказах идти в бой.
Повторюсь: если человек считает, что у него есть вина перед обществом, то пусть искупает её полноценно. Если он вдруг проникся патриотическими взглядами, то возникает вопрос: а что ты раньше не пошёл? Почему тебя из КПЗ нужно вести? Считаю, что неважно, под следствием ты или уже осуждён, надо действовать одинаково.
– Ходят слухи, что все эти чиновники попадают в подразделения, далёкие от линии фронта, а через некоторое время просто возвращаются с «индульгенцией», так и не приняв участия в боевых действиях. Знаете ли Вы о том, где и как служат провинившиеся власть имущие?
– Я знаю другие ситуации, когда на уровне министров региональных правительств люди убывали на СВО и начинали со звания «рядовой», допустим, фельдшер, и дослуживались до начальника госпиталя.
А то, о чём вы говорите… Я не исключаю, что это возможно. У большевиков был лозунг, и он, на мой взгляд, отражает действительность: «Армия и народ едины». То есть те пороки, которые есть в народе или обществе, они и в армии вполне реальны. Я не отрицаю, что есть такая вероятность, но я знаю и пример, который привёл выше.
– Как думаете, есть польза от таких бойцов в зоне СВО? Ведь их желание встать на защиту Родины появляется только после заведения уголовного дела?
– Если мы не отправим туда тех, кто находится в изоляторах, колониях, то мы должны будем отправить туда своих сыновей, братьев, отцов, тех, кто находится рядом с нами. И, наверное, тем, кто по-настоящему воюет, ходит в штурмы, несмотря на то, что у них есть тёмные пятна в биографии, стоит сказать спасибо, что вместо них не воюет наш какой-нибудь 18-летний студент.
– Сейчас всё чаще говорят о том, что ветеранам СВО нужно идти во власть и формировать новую элиту общества. Что думаете об этом?
– Здесь, безусловно, нашему верховному главнокомандующему можно только стоя аплодировать за такую инициативу. Не потому, что я сам участник СВО, не потому, что я где-то там был и что-то видел. Просто это тот контингент людей (участники СВО – прим. ред), который преимущественно проверен не словом, а делом. Что может быть более патриотическое, нежели готовность человека пожертвовать своей жизнью во благо страны? Можно многое рассказывать про любовь к Родине с трибун или из кабинетов, но когда ребята эту любовь к Родине показывают, рискуя жизнью, этому, конечно, верится больше.
– Патриотизм – это хорошо, но психологи говорят: военным лучше не занимать высокие гражданские посты…
– У нас президент – в звании полковника. Брежнев был маршалом, Сталин был генералиссимусом. У нас как-то в стране принято, что ею управляют люди, имевшие отношение к военной службе. Все императоры имели воинские чины. Не зря говорят, что у нас страну возглавляет верховный главнокомандующий.
У военных есть большое количество минусов касательно работы на гражданском поприще. Поверьте, я на своей шкуре это испытал. Но есть и серьёзные плюсы, которые дают возможность перспективного развития на той или иной должности: исполнительность, требовательность к себе и подчинённым, банальная пунктуальность, отсутствие, на мой взгляд, идей меркантильности. Но здесь, конечно, прежде всего, важно обучение. То, что человек будучи штурмовиком не может прийти и возглавить министерство, это факт. Но для этого создан целый ряд образовательных программ. Всё это как раз для того, чтобы обучить людей для их дальнейшей интеграции в гражданскую жизнь, включения их в общественно-политическую деятельность страны…
Всё возможно, главное, чтобы было желание. И прежде всего, – желание учиться.
– А как тогда, по-Вашему, должна выстраиваться конкуренция между участниками СВО за государственные посты?
– Здесь всё должно упираться в способности человека, в организаторские возможности и показатели, которые он будет демонстрировать во время своего обучения. У нас есть легендарный пример управления страной фронтовиками – после Великой Отечественной войны. Это же факт. Были случаи, когда Герои Советского Союза возвращались в колхозы и работали просто трактористами, потом становились директорами. Это абсолютно нормальная естественная практика.
Сотни тысяч людей вернутся с войны, начнут демонстрировать свои особенности, показатели и на конкурсной основе будут занимать посты. А кто-то не будет, кому-то это неинтересно.
– В школе мэров сейчас учится участник СВО Владимир Строев – как Вы относитесь к тому, что он может стать мэром Орла? Будет ли он лучше Юрия Парахина?
– Знак «лучше» или «хуже» здесь ставить, на мой взгляд, не совсем корректно. Юрий Николаевич уже длительное время является градоначальником. Владимир Строев – опытный депутат. Это разные ветви власти. Я не знаю, как будет вести себя Владимир Строев в качестве градоначальника. Я знаю, как он прекрасно показывает себя в качестве депутата. Уверен, что господин Строев человек с большими возможностями, прежде всего, интеллектуальными. То есть при его желании он будет демонстрировать прекрасные результаты. Но я не могу сравнивать, потому что они из разных ветвей власти. Узнать это можно только эмпирическим путём.
– А Вы для себя рассматриваете какие-то перспективы государственной службы? Думали, чем займётесь после окончания СВО?
– Я сейчас работаю там, где я нужен Родине. Если Родина скажет, что я нужен в другом месте, то, конечно, буду переходить. Сейчас пока таких предложений не поступало.
Но вообще я сейчас плюсом ко всему преподаю на очень маленькой ставке в РАНХиГС основы национальной безопасности. Для меня всегда была интересна педагогика, я бы себя прекрасно чувствовал будучи преподавателем. Защитить диссертацию, стать доцентом, потом профессором… Очень комфортно бы я себя чувствовал.
И мне было бы интересно преподавать именно студентам в гражданском вузе. Они далеки от военной сферы, и когда образовательный процесс ведёт человек, который где-то участвовал и что-то видел, – это дополнительный инструмент для патриотического воспитания молодёжи.
– Я так понял, что на следующих выборах губернатора Орловской области Вашу фамилию в бюллетене ждать не стоит?
– Губернатора?! (смеётся). Думаю, мы с вами слишком далеко заглядываем. Думаю, это уже не мне решать.
– Что Вы хотите пожелать защитникам Отечества в их праздник?
– Всем нам мирного неба над головой, а мирного неба не может быть без нашей общей победы!
ФОТО с личной страницы Дениса Орлова
Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Одноклассниках и ВКонтакте.
