Абрам Миркин и его Сара: пронзительная история любви после Победы

Как выглядит майское утро человека, которому идёт 101-й год? Абрам Израилевич Миркин встречает меня с полотенцем на шее, он только что побрился и зовет пить чай с фирменной медовой коврижкой.

Уже десять лет он, участник Великой Отечественной войны, с зенитной пушкой добывающий нам победу с первого до последнего дня, накрывает на стол себе одному.

А раньше было как? Обычный будний день. В окно стучится ветка сирени. Сад напоен медовым ароматом цветущих яблонь. На столе розетка варенья, нарезанный батон, сливочное масло, остывающий чай. Рядом Сара, дети – сыновья Миша и Саша. Мишу назвали в честь брата Моисея – лётчика, погибшего под Самарой. Сестру Гнесю, кандидата наук, ветеринара и красавицу и младшенького Симона-партизана унесла война. 

Самое дорогое, что может быть в жизни, самое святое – родные люди. Абрам не приобрёл это знание, он с ним родился.

Война не место для ухаживаний

Он знал, что всё должно быть по правилам, по-человечески, честно и ясно. Он знал, что где-то ждёт его на свете она, одна-единственная. В окопах, в землянках солдаты говорили о любви, о женщинах. Обидно умирать молодым, не испытав самого простого, самого земного и самого главного чувства.

В подчинении артиллериста Абрама Миркина – шестнадцать девушек: связистки и прибористки – они решали задачу встречи снаряда и самолёта. Одна без памяти старается понравиться командиру огневого взвода зенитной батареи, но Миркин непреклонен и строг: война не место для любви, женщина на фронте – боец, а не объект ухаживания. 

Не все так считали, лейтенант Иванов жил сразу с тремя. Поэтому нередко и называли женщин, прошедших войну, ни в чем не повинных девчонок презрительно: «фронтовые жены» . Одна из них тоненько плакала после отбоя в палатке: война кончилась, а как возвращаться домой, непонятно.

– Я жалел наших девушек, ограждал от бесконечной тяжёлой физической работы, ведь при каждой смене позиции мы окапывали пушки и приборы. Со времен войны я профессионально владею лопатой, – говорит ветеран.

Каждый взращивает свой сад

Абрам знал каждое дерево в своём саду: в чём оно нуждается, когда его поливать, как за ним ухаживать, а когда собирать урожай. Посадить яблони – дело непростое. Земля на участке каменистая, втыкаешь лопату – один известняк. Киркой и ломом он продолбил ямки, наполнил их чернозёмом и посадил нежные саженцы. До сих пор ветеран помнит названия сортов: пепин шафранный, белый налив, а ещё две вишни и груша.

Для Сары на столе – варенье, огурцы, помидоры, свежая зелень. Огорода она не касалась. Только ходила дышать в сад. А Абрам закатывал по двести банок солений на зиму, собственноручно выкопал и обустроил погреб под холодильник. Дети и Сара не должны нуждаться и голодать, как пришлось солдату Миркину в Ленинграде, когда он с семью товарищами грыз одно мёрзлое лошадиное копыто.

– Я берёг Сару, она неженка, избалованная, единственная и любимая дочь у богатых родителей, – Абрам Израилевич долго смотрит на фотографию жены с тёмными косами и в шляпке. – В эвакуации в Киргизии им пришлось нелегко – ограбили, вынесли имущество, золото, сбережения, Сара рассказывала, что жили в сарае, а рядом стоял верблюд.

Мы познакомились в Орле в марте 1947-го года, а в апреле уже расписались. Я перевёз сюда отца из Белоруссии, где он основал одну из первых коммун «Рассвет» Папа устроился кассиром в фотосалоне на Центральном рынке, где фотографом был отец Сары. Мы иногда встречались на работе у родителей. Она мне сразу понравилась – красивая, весёлая. Расписались в будний день, потом разъехались каждый на свою службу и встретились только вечером за скромным ужином.

Жили крайне бедно, у родителей Сары даже ложки были наперечёт. Мой служебный паек – 400 граммов хлеба, какие-то крупы… Сейчас и не вспомню. Скудное питание, полуголодными ходили.

Сначала поселились с моими родителями, а когда родился первенец, наняли комнату на Пушкарной, длинную, узкую с одним маленьким окном. До сих пор она перед глазами. Саре тяжело дался Миша, инфекция привязалась, она долго лежала в больнице, а я ухаживал за ребёнком и носил его через весь город на кормление. Несколько раз в день носил. Пелёнки стирал, пеленал – это само собой. Кашу варил, кормил. И когда поправилась Сара, помогал во всём, берёг её очень. Со вторым мальчиком уже проще было.

Устроил Сару на швейную фабрику «Радуга», где работал сам. Она до этого в секретном отделе МВД трудились, служба в два ночи заканчивалась. Я встречал Сару, и мы шли домой. Дорога длинная, разгул бандитизма страшный, ботинки на ходу снимали, народ-то нищий, голодный, злой. 

Когда она на моё предприятие устроилась, стало хорошо: мы каждый день вместе на работу ходили через мост, нас узнавали в городе, мы были заметной парочкой.

Построить дом, вырастить сыновей

Абрам Израилевич улыбается своим воспоминаниям и заваривает кофе.

– Я к вашему приходу хотел пирог яблочный испечь, настрой вчера был не тот. Вы извините, сто лет не шутка, кое-какие названия забываю, зрение никудышнее стало, с тремя лупами читаю…

Острая наша проблема тогда – жильё. Сын подрастает, а своего угла нет. Решился я ссуду взять –10 тысяч рублей, и пополам с главным инженером фабрики построили дом на улице 8-е Марта,14. Мне по жребию первый этаж достался. Кухонка шесть метров и три комнаты – восемь, двенадцать и четырнадцать метров.

Ссуду очень тяжело отдавал, денег не хватало, поэтому самую лучшую светлую комнату мы долго сдавали. Скромно жили, зато весело, гостей принимать любили. Наш дом стоял по пути колонны демонстрации, к нам сворачивали на чай и рюмку коньяка. Пели под гармошку, танцевали, весело было. Я фотографией увлекался, много снимал семью, детей, друзей и отдельно – Сару.

В 1980-м дом снесли, семье Миркиных выделили скромную двухкомнатную квартиру в панельной девятиэтажке, где Абрам Израилевич живёт до сих пор. А на фундаменте его прежнего дома построена часовня женского монастыря.

Человеку мало надо

Долгое время Абрам Израилевич числился номенклатурным работником «Росглавшвейпрома», работал заместителем генерального директора швейного объединения «Радуга» – 3,5 тысячи человек в подчинении, семь цехов по триста сотрудников. Одно из преимуществ его службы: по сложной производственной схеме можно выписать в магазин, а там уже выкупить нарядное платье ненаглядной Саре. Она любила модно одеться. Абрам никогда не видел её без макияжа и прически, Сара выходила к завтраку при полном параде.

Когда Абраму Миркину давали путёвку в санаторий, он оформлял её на жену, чтобы Сара получала санаторное лечение и хорошее питание, а сам селился на квартире в частном секторе.

– Я страшно экономил на себе. Получу командировочные два рубля двадцать копеек и стараюсь максимально их сберечь для семьи. Утром чай, блинчик – вот мой рацион на весь день. Коллеги удивлялись, а я не мог иначе.

Шестьдесят четыре года прожили Абрам Израилевич с Сарой Моисеевной. Шестьдесят четыре счастливых, наполненных года. 

Долго он не мог смириться с её уходом. Три года подряд каждый день ездил на кладбище. После смерти хозяйки быстро ушла её любимица – сиамская кошечка. С тех пор Миркин не заводит домашних животных. А вот за геранью Сары ухаживает…

Абрам Израилевич живёт один. Теперь его день проходит иначе. Иными стали ночи. Часто снится, что Сара с ним и на фронте, и на празднике… Что-то очень важное ушло из жизни навсегда. Остались взрослые, да что там, пожилые сыновья, состоявшиеся внуки, взрослые правнуки и маленькие праправнуки. Семья большая, как всегда мечталось Абраму. И сейчас он экономит, чтобы сделать щедрые подарки родным.

– У меня хорошая пенсия, я могу позволить себе отличное питание, только вот привык экономить, ничего не могу поделать. Всю жизнь так. Иногда в жару хочется пива, но за два года я позволил себе только пару бутылок… Вчера смотрел в магазине на красную рыбу, долго смотрел, а купил баночку селёдки. Нет, я не страдаю, рассказываю, как есть. В этом моя сила и моя слабость – жить для семьи целиком, без остатка.

На фото: Абрам Израилевич рассматривает фотографии Сары

– Ой, ну что мы всё обо мне, да обо мне! – спохватывается Абрам Израилевич. – Сара замечательным человеком была, ценным работником. Знаете сколько у неё грамот? Я в отдельную папку их собрал для правнуков. 

Ласковая, преданная мать, любящая жена, заботливая бабушка… С работы досрочно ушла – с внучкой сидеть.

Она читать очень любила. Меня ревновала в последние годы. Если задержусь в поликлинике, звонила туда: «Где Абраша?». Хотела, чтобы я всегда рядом был. Однажды из санатория со службы вызвала меня телеграммой: «Я очень плохо себя чувствую. Немедленно приезжай». Приехал: бодра, весела. Соскучилась. Не могла без меня. Даже не представляю, что бы было, если бы я раньше ушёл… 

Хорошую жизнь мы прожили, пусть не богатую, зато дружную, мы были опорой друг другу во всем.

Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Одноклассниках и ВКонтакте.