Известный орловский онколог Марат Каряев рассказал о любимых женщинах, артхаусном кино и любви к Италии
20 июня — День медицинского работника. Мы, пациенты, за белым халатом видим только врача. Сегодня — исключение. С известным орловским онкологом Маратом Каряевым мы говорили о другом — о семье, мечтах, сомнениях, интересах и немного — о работе.
Каково это быть «светилом»?
Марат Зелимханович Каряев в особом представлении не нуждается. Вот уже 38 лет он работает хирургом в Орловском областном онкологическом диспансере, заведует отделением общей онкологии. Специализируется, в том числе, на лечении рака молочной железы. Неоднократно я слышала, что пациентки его называют «светилом в онкологии». Марат Зелимханович немного смущается от такой характеристики, хотя не скрывает: слышать такое приятно. Однако «звёздной болезнью» он не страдает.
— Я занимаюсь делом, которое люблю. Какая может быть у меня «звёздная болезнь»?! Я помню все свои ошибки в начале пути, это очень быстро опускает тебя на землю и дает понять, что нужно постоянно работать над собой. Я каждый день продолжаю учиться своей профессии, — говорит хирург.
Мы разговариваем в субботу — в будние дни Каряев нарасхват: операции, консультации, помимо этого он вот уже 10 лет волонтёр благотворительного фонда «Содействие». Не для галочки! Встречается с орловчанками, рассказывает и показывает, как обнаружить рак, выезжает в районы и обучает гинекологов, фельдшеров больниц так называемой онконастороженности, принимает пациенток в ЦРБ, где нет своего специалиста… Всё это, конечно, бесплатно, в свободное от основной работы время. Он на связи практически 24 часа в сутки.
— Никогда не отключаю телефон, хоть супруга и переживает, что недостаточно отдыхаю. Но я выбрал такую профессию, которая постоянно требует если не моего присутствия, то совета, консультации. У меня нет такого, что после 16:00 я не врач, — признаётся Каряев.
Он говорит, что сверхурочная работа ему не в тягость, потому что приносит результат.
— Последние два года количество злокачественных опухолей молочной железы, выявленных на I-II стадии, растёт. Количество IV, запущенной, стадии уменьшается. Надо нам и дальше здесь работать, и эффект будет, — убеждён онколог.
Он отмечает, что работает в сплочённой команде настоящих профессионалов.
— Наши лор-врачи, например, делают большие объёмы операций, связанных с опухолями на лицевом отделе черепа — их в области больше никто не делает. Мы с коллегой Алексеем Алексеевичем Минаковым делаем так называемые онкопластические операции — методики пластики переносим в онкологию. Мы убираем опухоль и перекраиваем полностью молочную железу. Не просто отрезаем – «что получилось, то получилось», – а придаём молочной железе эстетичный вид, — говорит врач.
— Сейчас у женщин с онкологией груди врачи стараются сохранить молочную железу, удаляя только очаг заразы. Но некоторые пациентки убеждены, что лучше удалить всё, чтобы не дай бог где-нибудь что-нибудь не осталось и не пошло по новой. Насколько они правы или не правы? — интересуюсь.
— Это заблуждение. И не только среди пациентов, некоторые медработники советуют удалить всю грудь. Во всём мире ситуация давно меняется в сторону органосохранных операций. Лет 30 — 40 назад удаляли всю молочную железу, обе грудные мышцы, а ещё была методика, когда рассекали грудину и забирали оттуда лимфоузлы. Но уже много лет назад доказано, что это никакого смысла не имеет, — говорит онколог. — Опухоли разные по своему строению, активности. Там, где возможно, мы делаем органосохранные операции, часть из них онкопластические. Но есть ситуации, когда нельзя сохранить молочную железу, когда опухоль, хоть и небольшая, но в самом центре, тогда вынуждены удалять всё.
По словам Марата Зелимхановича, в большей степени продолжительность жизни зависит от характеристик опухоли. В онкодиспансере делают иммуногистохимию — улублённое исследование опухоли, а в крупных центрах — молекулярно-генетическое исследование, что даёт ещё больше информации об опухоли. В общем, медицина постоянно развивается.
Как всё начиналось
Кстати, стать медиком — вовсе не мечта из детства Марата Зелимхановича. В семье не было ни врачей, ни медсестёр, мама — учитель, папа — военный. В юности он занимался борьбой, и были мысли связать жизнь с физической культурой. Но мама предложила ему попробовать поступить в медицинский, и он очень благодарен ей за судьбоносный совет.
— У меня с мамой были тёплые, доверительные отношения, думаю, она что-то во мне разглядела, и я согласился. В первый год не поступил — не хватило 1,5 балла. Готовился, попробовал ещё раз на следующий год — получилось! Понравилось сразу. Много времени проводил в анатомическом зале, тогда и пришло твёрдое решение стать хирургом, — говорит Каряев.
Историческая родина — Осетия
Марат Зелимханович с особым трепетом говорит о своих близких, очень дорожит своими корнями. По национальности он осетин. И хотя уже 38 лет он живёт на Орловщине, свою историческую родину никогда не забывает, и как только намечается отпуск, срывается в Осетию.
— Наша семья была в постоянных разъездах из-за папиной службы. Где мы только не жили! В Западной Украине, Грузии, на Дальнем Востоке, в Германии, Приморском крае… Но каждое лето я приезжал в Осетию, к бабушке с дедушкой. Там я многому научился — ездить верхом на лошади, запрягать осла в арбу, косить, управляться с топором, инструментами, — вспоминает Каряев.
И признаёт: как любой осетин, он достаточно эмоциональный и темпераментный человек. А ещё очень любит национальные танцы.
— Когда был помоложе, даже сам танцевал. Многие считают, что наши танцы темпераментные, но на самом деле настоящие осетинские танцы — медленные, с достоинством, наполнены грациозностью и красотой, — мечтательно говорит мой собеседник.
Что касается музыкальных предпочтений, Марат Зелимханович не считает себя меломаном, однако музыка окружает его всё время благодаря близким. Завтрак с семьей в выходной день часто начинается с Радио Jazz — супруга любит хорошую музыку.
Сначала была детская онкология
Орёл стал для Каряева второй родиной. Сюда он попал в 1983 году после окончания Кубанского медицинского института имени Красной Армии. Приехал как детский хирург. В то время в Орле в онкодиспансере ввели детские койки, и его приняли на должность детского онколога. Многие годы молодой врач отстаивал мысль о том, что детям нельзя находиться в условиях взрослого стационара.
— Дети — это не уменьшенные взрослые. У них свои серьёзные особенности. У них всё должно быть по-другому — кровати, туалеты, фиксаторы для проведения процедур, шприцы, канюли… А бывало так, что в палату на 10 мужчин клали больного мальчика, с которым ложилась мама. Случалось, что с больной девочкой в женской палате лежал папа, потому что мама болела или была занята младшим ребёнком. Было много проблем. Я помню мальчика, которому назначили химиотерапию, его надо было облучать. Родители молодые, их нельзя было облучать, а бабушка, которую можно, категорически была против. С большим трудом мы её уговорили на то, чтобы она во время сеанса облучения держала внука — тогда не было даже специальных фиксаторов, — вспоминает Марат Зелимханович.
И только спустя 10 лет детей из онкодиспансера перевели в детскую больницу.
Параллельно с детской онкологией Каряев занимался и другими направлениями — онкологией молочной и щитовидной желёз, кожи.
Италия перевернула мировоззрение
Значимым для врача стал конец 1995 — начало 1996 года. Сначала он попал на международную конференцию в Обнинске, посвящённую 10-летию Чернобыльской катастрофе, а затем отправился на стажировку в Италию.
В Обнинске в институте медицинской радиологии проходила большая конференция с участием французов, итальянцев, немцев. Её участником стал и Марат Зелимханович. При общении с руководителями конференции онколог рассказал о высокой заболеваемости раком щитовидной железы на Орловщине.
— Пообщался тогда с зарубежными коллегами, рассказал о непростой ситуации с заболеваемостью в области, поделился своими мыслями по этому поводу. Впоследствии меня пригласили на стажировку в Италии по проблемам онкологии щитовидки. В составе группы российских коллег я улетел на Сицилию в Мессинский университет. Это были три недели активной учёбы и практики. Тогда мы многому научились. Например, итальянский профессор донес важную мысль о том, что нож не должен быть впереди всего. А мы на тот период в Орле оперировали очень много пациентов с патологией щитовидной железы — 300-400 человек в год. Стажировка дала мне понимание, что не каждому требуется операция. Сейчас мы оперируем 70-80 человек, и только там, где есть подтверждённый рак, — рассказывает онколог.
Хотел жениться на француженке, а счастлив с орловчанкой
В Орле Марат Зелимханович не только состоялся как профессионал. Здесь он обрёл своё семейное счастье. Хотя лет …цать назад был уверен, что женится на…француженке. Побывав в молодости во Франции, он был настолько очарован страной, что хотел даже жениться на местной девушке.
Однако свою единственную и неповторимую встретил в Орле. Супруга Светлана работает в другой сфере, она дизайнер.
— Должен признать, со мной бывает непросто, — признаёт Каряев. — Но несмотря на разницу в возрасте, мою сложную профессию и разные менталитеты, в наших отношениях присутствует главное — мы с ней смотрим в одну сторону и всегда стараемся понимать и уважать друг друга. Супруга очень многому меня научила, например, видеть прекрасное во всём, что окружает. Она талантливый и творческий человек, и всё, за что берётся, делает с большим вкусом.
Я счастливый человек, — продолжает Каряев, — У меня замечательная семья: любимая жена и две прекрасные дочери. Мы очень любим проводить время вместе, всегда поддерживаем друг друга, вместе встречаем радости и испытания.
Рецепт чакапули от Каряева
Супруги всё делают вместе. Например, готовят. Марат Зелимханович — заядлый кулинар. Любит вместе с женой порадовать гостей необычными блюдами. Любовь к кулинарии у него от мамы, которая была очень радушной хозяйкой с «золотыми» руками.
— Люблю блюда разных национальных кухонь. С удовольствием сейчас готовлю чакапули — грузинское мясное блюдо. Беру баранину, большое количество зелени, мяты, тархуна, кинзы, много алычи и совсем немного сухого вина. Всё это долго тушу на медленном огне. Ни капли воды. Получается очень вкусное и при этом полезное блюдо, — поделился рецептом мой собеседник.
А ещё признается, что любит мыть посуду, говорит: хорошо успокаивает.
Помимо кулинарии увлекается филателией. Опять же — с маминой подачи. Когда семья жила в военном городке в ГДР, мама привела его в магазин, уставленный альбомами с марками. С тех пор это увлечение захватило его.
— Мне хорошо знакомо чувство, когда учащается сердцебиение при виде маленькой бумажки с зубчиками, — улыбается врач.
А ещё есть страсть к путешествиям. Любимая страна — Италия, которая покорила своей солнечностью, кухней и богатой культурой.
— Я уже больше года для души занимаюсь итальянским языком с учителем по скайпу, — признался врач. — Иногда люблю помечтать о том, как здорово было бы на старости лет жить на берегу моря в солнечной Италии…
От итальянского неореализма до арт-хауса
Вообще, Марат Зелимханович — удивительно интересный собеседник. Поражаешься, как он при своей профессиональной и общественной загруженности, умудряется быть таким разносторонним человеком, тонко понимающим и чувствующим различные проявления искусства.
Он большой киноман. Когда в первый раз не поступил в медицинский в городе Орджоникидзе, пошёл работать на завод, а после работы посещал киноклуб, где пересмотрел фильмы «больших режиссёров».
— Стараюсь тщательно подходить к выбору фильмов для просмотра, читаю рецензии, прислушиваюсь к советам друзей, изучаю группы любителей кинематографа в соцсетях. Люблю итальянский неореализм 60-70-х годов — Федерико Феллини, Пьера Паоло Пазолини, Микеланджело Антониони. Люблю французских режиссёров того же периода. Великолепные есть польские фильмы — та же трилогия Кеслёвского — «Три цвета: Синий», «Три цвета: Белый», «Три цвета: Красный», хороши его короткие фильмы. Люблю пересматривать Милоша Формана, Алана Паркера, Тарковского… В советское время у нас снимали много замечательных фильмов. А вот сейчас интересные отечественные фильмы найти сложнее. Начинаю смотреть Звягинцева — тяжело морально. Понимаю, что фильм хороший, но тяжёлый. Ни одну его киноленту не досмотрел до конца… Нравится артхаусное кино — тот же Параджанов с его лентой «Цвет граната» — там сказочный визуальный ряд, или очень мною любимый его фильм «Тени забытых предков» — тяжёлый, но и такие надо обязательно смотреть. В душе они оставляют свой отпечаток, — поделился Каряев.
Любовь творит чудеса
Марат Зелимханович признался, что только совсем недавно научился в отпуске отключаться от работы. Долгое время его профессионализм постоянно срабатывал на отдыхе. Например, часто обращал внимание на родинки у людей.
— Но однажды мне преподали хороший урок. Это было на летнем отдыхе, я начал давать человеку какие-то рекомендации, на что мне сказали, что, если появится необходимость, ко мне обратятся. С тех пор в отпуске врач во мне говорит только тогда, когда ко мне непосредственно обращаются за консультацией или когда того требует неотложная ситуация, — признался доктор.
А вот на работе он полностью сконцентрирован на лечении и все силы направляет на помощь пациентам.
— В работе я могу быть достаточно жёстким и требовательным, потому что рак — суров и беспощаден. Но я всегда с большой любовью и вниманием отношусь к своим пациентам. Моя задача – не только лечить, но и поддерживать, помогать собраться с силами в такой непростой период. Каждой своей пациентке я говорю: относитесь к себе, в первую очередь, с любовью. Жизнь коротка. Полюбив себя, вы сможете сделать её богаче и ярче даже с диагнозом «онкология»!
И доктору Каряеву верят.
Подписывайтесь на ОрелТаймс в Google News, Яндекс.Новости и на наш канал в Яндекс.Дзен, следите за главными новостями Орла и Орловской области в telegram-канале Орёлтаймс. Больше интересного контента в Одноклассниках и ВКонтакте.